Петров Александр Павлович, поэт. Родился 10 ноября 1953 г. в городе Миассе Челябинской области, где и проживает в настоящее время.


Александр Петров


* * *

Как ни долги ноченьки звездные-морозные,
радость омрачается третьим петухом…
Спрячу за улыбкою причитанья слезные,
ибо – солнце грядеши вслед за «пастухом».

Приберу я волосы гребешком-заколкою,
провожу любимого до сенных дверей.
Чтобы путь-дороженька не казалась долгою,
дам ему в попутчики пару снегирей.

Чтобы после ноченьки не мело, не вьюжило,
и стелилась искристо тропка для дружка,
попрошу у Солнышка ледяного кружева,
у Зимы – ядреного, хрусткого снежка.

В кудри серебристые спрячусь думкой шалою,
подстрахую вовремя, чтоб не запропал,
да вернулся к вечеру, а уж я побалую,
чтоб до третьих миленький сладко целовал.

* * *
Капризное тщеславье?
Давно переболел.
Живу средь разнотравья,
не втоптан – значит, цел.
Не страшно и не странно,
боль не видна моя.
Лови, душа-мембрана,
глас из небытия,
не отнимай у жизни
вниманья на себя.
В крутой судьбе отчизны
Отыщется струя
животворящей влаги –
для нанесенных ран.
Забудут о ГУЛАГе
Москва и Магадан.
Другие поколенья
с колен поднимут Русь.
Я не боюсь забвенья –
обузой стать боюсь.

Предмайский вернисаж
Весенний дождь – в стекло.
Расплывчатые лица.
Гвоздики на углу –
предпраздничная блажь.
Троллейбус – вой и дрожь,
сквозняк и поясница.
Витрины, фонари.
Законченный коллаж.
Кипящее шоссе.
Зонты и капюшоны.
Сплошные волдыри
на серой коже луж.
Элитные авто.
Миасские пижоны.
Предмайский вернисаж
бесперспективных душ.
Гармошка-дверь стряхнет
оцепененье взгляда,
соединив, как шлюз,
пространство двух миров, -
и женщина извне,
располагаясь рядом,
шуршанием плаща
мою согреет кровь.

Весеннему призыву 1997 года

Юнцы, колени расщеперив,
загривок бритый оголив,
пересыпая матом перлы,
бездействуют под сенью ив.
Смешные цели надоели,
серьезные – не по плечу.
Пугает теснота шинели,
коверкающая мечту.
Кого прельщает блеск регалий,
кого – «капуста», сеть «люблю».
Я обхожу костер желаний,
вниманьем старческим не злю.
Невероятные интриги
их ждут на скоростном кольце.
Поди узнай Толстого, Грига
в неоперившемся юнце.
Необъяснимая надежда
увянуть мысли не дает:
Россия выпрямится прежде,
чем смерть кудрявого найдет.


***
Дорога припорошена сенцом,
На скрип саней собаки брешут вяло,
Спит деревенька безмятежным сном,
Храня тепло под снежным одеялом.

Как будто век двадцатый не задел
Своим крылом российскую глубинку.
Метелица поймала на прицел
Сбегающую к озеру тропинку.

Луна растает в небе поутру,
Петух заголосит и оборвется.
Цепь у колодца звякнет по ведру,
И Родина моя тогда проснется.